История малого флота на Большой Неве со времен Петра I

Оглядывая сегодня широкую и пустынную Большую Неву, трудно представить оживление, которое наблюдалось на ней в прошлом, особенно на плесе у стрелки, который вполне можно бы назвать главной водной ареной молодого Петербурга. Немалую роль сыграл здесь петровский указ о «заохочивании здешних жителей к водяной езде». О том, как этот указ претворялся в жизнь на протяжении столетий и как забывали о нем, пойдет наш рассказ.

Петр I очень хотел привить любовь к флоту всем жителям столицы: развить в них смелость, привычку к опасности и прочие качества, необходимые морякам. Самому царю плавание доставляло огромное наслаждение. Это отмечали многие очевидцы. Иногда он целые дни проводил на яхте, буере или шлюпке. И так бывало, что Нева уже совсем замерзала, открытой воды оставалось перед дворцом «шагов на сто», а царь не прекращал своих плаваний. Волей-неволей за ним тянулось все окружение. И не случайно утвердился ритуал — во дворец к Петру I придворным следовало прибывать водным путем.

В 1718 г. был обнародован указ, которым жители Петербурга обязывались заводить разного рода суда, «дабы при С.-Петербурге и в окрестностях оного, на морских и речных водах, во время бываемых великих ветров и штурмов, мог всякий ездить без страху...». Всем знатным господам суда раздавались безденежно, но и другое предписывалось — судам нельзя было простаивать. 8 этом же указе устанавливался и порядок плавания: «А для лучшего обучения определить ездить здешним жителям в воскресные дни на оных судах на Неве для гуляний и нарочитой экзерциции во время благопопутного ветра на буерах, а в тихую погоду на шлюпках и верейках собравшимся всем вместе». При этом не возбранялось «обоим полам быть, но по воле, а не по должности сего указа». О таких плаваниях-учениях извещалось поднятием флагов в разных местах города и выстрелом из пушки.

Проживавший в России в конце царствования Петра I гольштинский камер-юнкер Ф. В Берхгольц писал в «Дневнике»: «Здесь так заведено, что если в двух или трех определенных местах города вывешиваются флаги, то все барки и верейки или, смотря по флагу, все яхты и буера должны собираться по ту сторону реки у крепости». О месте сбора более правильно будет сказать: Троицкая площадь, кофейный дом у Четырех фрегатов. На площади против Сената стояла большая деревянная пирамида, сооруженная в память пленения четырех шведских фрегатов» Позднее собирались на Фонтанке у Летнего сада. Все вместе выходили на Большую Неву и тут под командованием Невского адмирала (звание, специально учрежденное Петром I) упражнялись часа два или три в разных морских эволюциях.

У Зимнего дворца (первая половина XVIII века)

Одно из плаваний на веслах Берхгольц описывал так «Впереди плыл адмирал маленького флота, имевший на своем судне, для отличия, большой флаг. Прочие суда должны следовать за ним и не имеют права обгонять его. Царь ехал несколько позади... Проплыв довольно далеко, адмирал повернул назад...

Чудный вид представляла наша флотилия, состоявшая из 50-ти или 60-ти барок и вереек, на которых все гребцы были в белых рубашках (на барках их было по 12 человек, а на самых маленьких верейках не менее 4-х)... Почти все вельможи имели с собой музыку: звуки множества валторн и труб беспрестанно оглушали воздух».

А вот запись о плавании под парусом: «Множество буеров, торншхоутов и яхт начали разъезжать взад и вперед по Неве вслед за адмиралом... и когда он поворачивает, все тоже должны поворачивать..., если он своими маленькими пушками салютует крепости или Адмиралтейству, то и все прочие суда, снабженные пушками, делают по данному сигналу то же самое».

Так плавали до глубокой осени: «27 октября... катание на буерах продолжалось еще и в вечерние сумерки. Оно, вероятно, будет последним».

Иногда флотилия по воле Петра I уплывала в Кронштадт. Уклонявшихся и нерадивых штрафовали: за неявку в первый раз тремя рублями, второй — шестью и т. д. И хотя петербуржцев усаживали за весла и парус в принудительном порядке, некоторые горожане, получив первые навыки в управлении судами и обнаружив в этом немало привлекательного, с удовольствием пускались в плавания.

Подданные сухопутной державы довольно быстро преодолевали давнее недоверие к зыбкой морской стихии. А приобщившись к плаваниям, немало внимания стали уделять внешней стороне — убранству судов и костюму экипажа. Инициатива, правда, исходила сверху. В упомянутом указе 1718 г. оговаривалось, что «платье гребцам и убор для образца также дается из казны, против чего должны таким манером всегда держать, а цвет какой кто хочет».

Некоторые сведения о характере убранства можно обнаружить в записках иностранцев, например, анонимного поляка-очевидца, входившего в состав посольства, прибывшего в Петербург, в 1720 г. В них говорится, что по случаю спуска на воду корабля «Сибирский Орел» «за женою посла царица послала дорогую шлюпку, обитую как снаружи, так и внутри зеленым бархатом. На ней было 12 гребцов, тринадцатым был шкипер; одеты они были в черный бархат и в такие же шапки, но когда они гребут, то снимают это платье, несмотря ни на ветер, ни на холод. Такое здесь обыкновенно».

Фонтанка у Летнего сада при Петре Первом

Вместе с тем многие из горожан, привлекавшихся к совместным плаваниям по Неве, особого рвения к ним не выказывали. При Екатерине I плавания невского флота поддерживались участием в них самой императрицы. В первые годы царствования Анны еще встречаются упоминания о плаваниях «городской флотилии под начальством Потемкина». Но потом это установление Петра I приходит в упадок. Желая не дать ему окончательно заглохнуть, императрица в 1739 г. издает указ, которым повелевалось всем, у кого находились яхты, буеры, баржи и прочие суда, содержать их «все-конечно во всякой исправности», и где констатировалось, что хозяева судов «с великим упущением в том поступали». Но мера эта принесла мало пользы и регулярные плавания по прошествии еще некоторого времени окончательно прекратились.

Позднее получили распространение и неорганизованные катания на «маломерных» судах. Во второй половине XVIII столетия таким катаниям способствовала Екатерина II. Хроникеры той поры отмечали: «Мая 26, императрица каталась на шлюпке по Неве до Екатерингофа»; «Июня 29, Екатерина II ездила по Неве на шлюпке... Все флагманы флота сопровождали Ее Величество на своих катерах, Шлюпка императрицы о 12-ти веслах, богато позолоченная снаружи, шла третья и т. д.»

Катались по Большой Неве не только императрица и ее окружение, но и представители других сословных групп. О состоятельности владельца лодки можно было судить по числу пар весел на ней. Так, одна из публикаций 1773 г., сообщавшая, что продавался «шестивесельный рябик с железным зонтом, с покрытыми из зеленой вощанки подушками и парусами», позволяет считать владельца лодки человеком среднего достатка. И, конечно же, только вельможам могли принадлежать лодки на 8, 10 и 12 пар весел с нарядно одетыми гребцами, оборудованные цветными, защищающими от солнца и дождя навесами — «парадами», а то и каютами с зеркальными стеклами.

К концу XVIII столетия прогулки по Неве делаются любимым развлечением петербуржцев. Академик Георги, автор «Описания столичного города Санкт-Петербурга...» (СПб, 1794), писал: «Присутственные места имеют для провоза через Неву, когда мостов нет, большие прекрасные шлюпки в 3, 4 и 6 пар весел с искусными гребцами в голландском вкусе порядочно одетыми. Оным позволяется летом себе несколько заслуживать, а потому и можно их нанимать для прогулок по воде. Сии люди весьма ровно гребут и поют притом для увеселения нанявших их, короткие российские песни во весь голос, к чему квартирмейстер на рожке играет. В прекрасные летние ночи видны многие такие шлюпки на Неве».

То была пора расцвета так называемых «петербургских серенад». Их исполнители, роскошно одетые певцы и музыканты, разъезжали по Неве ежедневно в течение всех трех летних месяцев с шести часов вечера и до поздней ночи и услаждали слух обитателей расположенных на набережных богатых домов.

При Павле I «петербургские серенады» прекратились. В дальнейшем, в период войны с Наполеоном, общественная обстановка в столице не способствовала публичным формам развлечений. Но уже в начале двадцатых годов была предпринята попытка их возродить. Сообщалось, что «во время бала в одном из особняков на Английской набережной по Неве вдоль берега разъезжали мелкие суда с хористами и оркестрантами».

В своем «Описании Санкт-Петербурга» (СПб, 1839) И. И Пушкарев свидетельствует о катаниях по Неве и простого люда: «Прогулки по воде на яликах доставляют приятное удовольствие. Пользоваться этими прогулками можно всегда, недорогою ценою... у набережных Невы и каналов находится во всякое время множество красивых яликов. Приверженность распространяется равно даже и на низкие классы Петербурга».

Участие широких слоев петербуржцев в прогулках по Неве объясняется их исключительно разнообразным эмоциональным воздействием. Иным полученных впечатлений хватало на всю жизнь. Так, А. Н Бенуа, на склоне лет, воскрешает в памяти, чем был для него «милый город» весной: «Из всяких воспоминаний о петербургской весне мне особенно запомнились какие-то «плавания» в тихие белые ночи по шири нашей красавицы-реки. Совершались эти поездки на бесшумно скользящем ялике, едва колыхавшем водную гладь...»

И снова — «ялик». Что же представляла собой эта лодка? Ялик — относительно короткая и широкая шлюпка с транцевой кормой и с одной или двумя парами весел. Яликов очень много было на Неве. Строились ялики охтянами из елового дерева, окрашивались разноцветными полосами снаружи и расписывались цветочным орнаментом внутри. Носовая часть нередко украшалась изображениями фантастических рыб. Но уже во второй половине XIX столетия окрашивались лишь одними полосами без разрисовки. Ялики использовались и на невских перевозах. Маленькие (на одного гребца) брали пять пассажиров, большие (на два гребца) — восемь.

Во времена Пушкина и Гоголя владельцы больших яликов брали плату 4 коп с человека. Желающий переправиться без попутчиков платил 20 коп за ялик с двумя гребцами и 10 коп за ялик с одним гребцом.

К концу XIX столетия в столице на перевозах было занято 306 яликов и еще 337 использовалось для катаний.

В первые годы XX столетия прогулочные лодки еще бороздили воды большого плеса. А затем наступило время, когда жителям Петрограда стало не до развлечений. Ленинградцы возродили плавания по Неве. Прерваны они были Великой Отечественной войной. Но уже в конце 40-х годов у Петропавловской крепости возникла лодочная станция, где можно было взять напрокат «фофан». В пятидесятые годы в воскресные погожие дни за ними выстраивались длинные очереди ленинградцев. Но то был «последний вздох» малого флота на Большой Неве. По разным мотивам городские службы убрали и моторные, и весельные, и парусные лодки. Плес опустел. Только в короткий туристский сезон его оживляют «Метеоры» и прогулочные речные трамваи. Но схлынут туристы, исчезнут трамваи и река снова обретает ширь, раздолье и пустынность.

Неужели вода, дающая человеку огромную радость и здоровье, навсегда отобрана у ленинградцев?

Журнал «Катера и яхты» 1989 г.

Р.S. - Углубляясь в страницы истории Санкт-Петербурга прослеживается некоторая тенденция разрушения традиций, а затем попытки воссоздать утраченное. Так было с некоторыми легендарными гребными клубами, которые в несколько ином виде пытаются возродить в Санкт-Петербурге в наши дни. А вот выдержка из статьи О.А. Ролле о истории гребного спорта в Санкт-Петербурге:

«В 1718 г. указом Петра I в Петербурге был основан первый в мире яхт-клуб, которому было присвоено название Невский флот (первый английский яхт-клуб был учрежден в 1720 г. в г. Корке).

Для развития деятельности Невского флота Петр I безвозмездно раздал разным лицам в полное их владение 141 судно (яхты, верейки и т. п.) на сумму 125 тысяч рублей для «экзерцирования на реке Неве».

Стремясь приохотить жителей молодой столицы к воде, Петр запретил строить мосты, а в 1719 г. издал указ о постройке у Летнего сада верфи для бесплатной починки гребных и парусных судов. Была разработана дислокация экскурсионных выездов всех судов Невского флота на Большую Неву, согласно которой по воскресным и праздничным дням все владельцы гребных и парусных судов должны были совершать водную прогулку при любой погоде продолжительностью в мае – 3,5 часа, в июне – 4 часа, в июле – 3,5 часа, в августе – 3 часа, в сентябре – 2,5 часа и в октябре – 2 часа. В 1723 г. Петр разработал чертежи и инструкцию по постройке однотипных гребных судов для Невского флота.

Со смертью Петра I водные прогулки Невского флота постепенно стали отмирать. Суда, пожертвованные царем, то отбирались у их владельцев и праздно гнили на Партикулярной верфи у Летнего сада, то возвращались обратно».

Петр I сыграл колоссальную роль в развитии гребного и парусного дела в Санкт-Петербурге. Но, как водится, с уходом сильной личности традиции начали затухать. Так, с уходом в мир иной Петра I канул в лета первый в мире яхт-клуб «Невский флот». Только спустя 125 лет при участии самого Николая I петербургская аристократия организовала Императорский С.-Петербургский яхт-клуб. Вот такая вот параллель, нужно разрушить что-то, чтобы потом пытаться возродить. Сейчас, в нынешних коммерческих реалиях, пытаясь подстраиваться под время, гребля и парус в Санкт-Петербурге ищет новые формы для развития. А сама вода вокруг нас напоминает о традициях, которые фанатично пытался заложить Петр I. Тут, к сожалению, можно только позавидовать англичанам, сумевшим создать и сохранить традицию, примером которой служат такие ежегодные соревнования по гребле как: гонка восьмерок Оксфорд-Кембридж и регата в Хенли. А ведь Петр I еще до англичан создал первый яхт-клуб! Все это слегка напоминает ситуацию с Советским Союзом, который был разрушен предателями и, который должен обязательно возродиться в несколько иной форме. Но тут я согласен с англичанами и призываю обратить внимание на нерушимые традиции.

С уважением, Артем Смирнов.