Под мостом
Хорошее это занятие - гребля: солнышко, водный простор, свежий ветерок. Налегаешь на весло и ни черта не думаешь. Ну, разве что о том, сколько еще прогрести до причала. Сидишь спиной к финишу, а родной запах ванили, что с кондитерского "Красного Октября" за Стрелкой, все гуще и гуще. Значит, скоро финиш.
В свое время я отгонялся по Москве реке и вдоль, и поперек. Да и скифов поменял ни один десяток. Случалось на воде разное: и переворачивались, и тонули, и из-под неповоротливой Ракеты на ходу выскакивали. Самое неприятное было, как правило, в центре – с набережных пошвыривали в лодки камешки разная малолетняя шпана. Швыряли и плевались с мостов. Особенно доставалось гребцам на обводном канале – там народу мало и мосты пониже. Поэтому мы чаще тренировались на просторе, возле парка Горького.
Как-то раз крутили мы кусочек аккурат перед московскими гонками под Крымским мостом. Тренерша Афонькина гоняла две свои мужские восьмерки на секундомер. Было это поздней весной, вода еще была прохладная, но уже чистая. Ледоход прошел, а судоходство не началось.
Я как раз был загребным в основном составе и сидел лицом к лицу с тренершей. Голосок у нее был генеральский, как, впрочем, и муж. Поэтому слушались ее с трепетом и надеждой. И вот только мы выдвинулись из-под моста к родимой Стрелке, как вдруг сверху «хрясь!» – смачный шлепок в воду от мостового пролета и, фигура в красном пальто промеж весел пятого и седьмого номеров, аккурат под гребок.
Мне хоть уши слегка заложило от напряжения, а касание по веслу заметил, да и лодка на ходу шевельнулась.
Значит суицидник. Тренерша, а нам с ней плескануло холодной водицей крепко, как гаркнет своим басом на всю реку:
– Табань все!
Уперли мы весла в воду, а скорость под тридцать – промахнули метров сорок, пока совсем встали. Нормальную восьмерку разве сходу развернешь!? И тут же поперли назад, как смогли.
– Ты посматривай, – приказала мне тренерша. Ей-то крутиться на баночке сложно, а мне – картинка на ладони.
И вижу сзади пару раз мелькнуло красное пятно. От удара она, видать, пришла в себя и очухалась. Стала барахтаться.
Подтабанили мы быстро, минута не прошла и как раз под тренерскую руку выскочила из воды головка. Тренерша как схватила ее крепкой ручищей и выдернула мне прямо на колени. Девчушка лет семнадцати – самый нежный возраст. И вся вода из пальто хлынула на меня.
– А ну покрутим кусочек, оппа! – закричала тренерша. И на семи веслах, понятное дело, без меня, ребята поперли на базу. Вторая лодка едва поспевала за нами.
Уже подгребали, как она очухалась и стала дергаться и брыкаться. Хорошо еще туфли слетели.
Ну куда тут дергаться: тренерша как вцепилась в волосы намертво, так и до причала не выпускала.
Да и я веслом слегка прижал.
С причала народ видел – нас встречала приличная толпа. Тут же из лодки подхватили ее тренерши и потащили в женскую раздевалку. Больше я ее мокрой и несчастной не видел. Через минут двадцать подъехал милицейский газик и ее, переодетую, куда-то увезли. Больше никто с моста в тот год не сигал.
Владимир Падейский